Круглая комната. Как пробуждение от долгого насыщенного сна. Сидишь неподвижно, припоминая увиденное и пытаясь понять, было ли это реально. Как отключение компьютерного интерфейса после виртуальной симуляции. Осматриваешься и пытаешься понять, сколько времени прошло здесь за те многие дни в том мире. Симуляция... Многие путешественники множество раз высказывали предположение, что каждое путешествие - есть виртуальная симуляция. Каждый начинал в этом сильно сомневаться, когда возвращался в замок истекающим кровью. Весь Ирреалис мог быть виртуальной симуляцией. Зал-Таан был далеко не самым технологически развитым миром, но симуляции в нём были крайне далеки от совершенства и не особенно популярны. Даже менее популярны, чем кинофильмы. Мезаны были одной из немногих рас, которые начали массово производить продвинутые звуковые системы с расставляющимися вокруг зрителя элементами раньше, чем экраны с цветной картинкой. Непросто делать кино со звуком для тех, кто видит, что "шум вдалеке" просто звучит тише из той же коробочки, из которой звучал "разговор вблизи", и эта звуковая картина крайне дисгармонирует с происходящим на экране. Что касается Ирреалиса - Айзек Айнц ни разу не заметил нестыковок или сбоев. По крайней мере, пока.
Бледные сине-зелёные ногтевые пластины коснулись белой стены коридора, отозвавшейся лёгким облаком светлого звука. Айзек выдохнул и неспешно зашагал вперёд, с удовольствием слушая собственные шаги по привычному полу и едва ощутимое колыхание тёмно-бордового плаща из плотной кожи за спиной. Архив. Лазарет, - напомнил себе Айнц. С самого начала он принял определённые правила игры и придерживался их. В некотором роде ему нравились подобные правила. А ещё Айзек хорошо входил в роли, и роль путешественника пришлась ему по душе. Формально отчёты и медицинские осмотры были обязательны после заданий. Многие путешественники с труднообъяснимой упорностью уклонялись от следования этому простому правилу. Айзек же исправно сдавал отчёты не только после выполненных заданий Высших, но и после получения новой информации о каком-либо мире. На этот раз Пилигрим вернулся после исследования двух миров по собственной инициативе. Ничего экстраординарного (тем более по здешним меркам), но информации было довольно много и её следовало заархивировать. Как минимум, путешественникам было бы не лишним узнать, что жители одного из упомянутых миров могут попытаться отсечь собеседнику руку, если тот целенаправленно поднял её ладонью вперёд в жесте, довольно распространённом во многих мирах и чаще всего несущем неагрессивный смысл. Кстати, если вам подали нечто, похожее на тёмный суп, нужно плюнуть в него, а не пытаться есть. И это не самая большая странность местных жителей и уж тем более мира в целом.
Обогнув горстку новичков, вывалившихся из информатория, Айзек Айнц вступил в строгую скромную колоннаду архива. Особенно не утруждаясь анализом звуковых аур индивидов в зале и закрытой секции под ним, Айнц подошёл к знакомым знакам на полу. Сначала дело, потом всё прочее. Личности в основном делились на тех, с кем Айзеку нужно было поговорить, и тех, кто хотел поговорить с Айзеком. Последние обычно справлялись со своей задачей вне зависимости от того, обратил ли Айнц на них внимание.
Пилигрим вкрадчиво произнёс своё имя, название мира и период времени, после чего перешагнул через символы к центру площадки. Концентрироваться на своих нужных воспоминаниях для бывшего работника Резиденции Передающих не составляло труда. Процесс был по-своему приятен - этакий пассивный ментальный импульс. Но Айзека не удивляло, что отдельные личности испытывали от сего действа дискомфорт.
Закончив с первым миром, Пилигрим повторил процедуру для второго и вышел из круга. Дело здесь завершено. Что насчёт всего прочего?

Темноватое розово-жёлтое пропульсивно расширяющееся и сужающееся облако с маслянистыми прожилками - весьма приблизительное описание прозвучавшей фразы, более-менее подходящее для индивида, не принадлежащего к расе мезанов или подобных им в плане восприятия звука. Айзек остановился и повернул голову в большей степени для соблюдения норм этикета, нежели для того, чтобы поскорей разглядеть новоявленнего собеседника - его мезан узнал и без этого. Рита Холистика. Айнцу нравилась её прямота. Её энергетика, если угодно. С ней было легко беседовать - не нужно было постоянно выжимать из себя пустые фразы. В искусстве диалога Рита была примерно настолько же искусна и настойчива, как в искусстве фехтования. Айнц не был завсегдатаем в тренировочных залах, особенно в последнее время, но как-то ему представился случай фехтовать с Ритой. Если у неё были враги, и если у них была хоть капля ума, им следовало только стрелять. Стрелять с дальней дистанции.
- Рита, - своим обычным низким голосом растекающегося густого спокойствия проговорил Айнц, пластины на его левом предплечье издали негромкий короткий шелест, завершившийся сдвоенным щелчком. - Рад видеть.
Айзек смотрел на отсвет голосовых складок в шее девушки, пока она поясняла, что ей требуется некоторое количество времени Пилигрима. Она говорила это в замке, который, как гласила вступительная речь большинства кураторов, находился вне времени и пространства. Хотя пространство никуда не делось, и время здесь всё же текло. О последнем Айзек нередко забывал - он перестал считать время ещё в родном мире, и начинать делать это в Ирреалисе было бы как-то непоследовательно.
Кивнув, Айнц двинулся вместе с Ритой к её кабинету, с удовольствием отдаляясь от интенсивного пёстрого звукового света, хлынувшего в зал архива вместе с некой компанией путешественников. Когда дверь кабинета закрылась, свет этот никуда не делся, но всё же на него проще было не обращать особого внимания.
- Только что, - ответил Айзек на первый вопрос Риты, когда двое ещё шли к двери. Далее последовала пауза, вызванная вторым вопросом. "Вопросы-просто-так"? Мы могли пройти молча - это проблема для кого угодно, но не для меня.
- Стараюсь не возвращаться без нового, - проговорил Айнц. Лаконично и правдиво. Этим он ограничился. Дверь открылась и закрылась, оставляя двух путешественников в полном тихого беспорядка кабинете. Бюрократическая рутина. Похожий кабинет был у пары коллег Айзека Айнца в отделении Резиденции Передающих.
Пилигрим помедлил, словно не зная, следует ли сразу расположиться на заботливо освобождённом от завалов стуле или вначале ответить на вопрос, но в итоге всё же сел, слушая окутавшую его зернистую охру.
Пластины на обоих предплечьях тихо прострекотали: Трррр-тк-ткч.
Не то чтобы Айнц был большим знатоком по распознаванию человеческих эмоций и подтекстов, скрытых в голосовых интонациях, но процессу помогало то, насколько тонко мезан улавливал сами интонации. Следовало полагать, произошло что-то не только заслуживающее внимания, но и довольно неприятное. Не то чтобы Айзек любил давать отрицательные ответы на вопросы, начинавшиеся со "Слышал ли ты?..", но всё же ответил:
- Нет.
Рита рассказала. Айнц сидел неподвижно, глядя в полупрозрачный экран. По лицу мезана, напоминавшему панцирный шлем, невозможно было понять вообще ничего. Он задумался? Может, заснул? Ушёл в астрал? Впал в кому? В Ирреалисе вообще можно впасть в кому? Куда, интересно, попадаешь, впав в кому там, где оказываешься, если впадаешь в кому?..
А вот и сбой, - констатировал сам себе Айнц, и это было похоже на падение колокола в бетон.
Высшие построили Ирреалис так, чтобы он функционировал сам по себе. Либо что-то сломалось, либо организаторы закрывают проект. Либо это новый вид развлечения демиургов. С огоньком безысходности, как и следует.
Пилигрим видел водопады, текущие вверх. Видел испепеление ландшафтов. Но ничего действительно похожего на всё то, о чём рассказала Рита. Может, территорию просто перестраивают заново?
- Нам известны все языки, кроме языка Высших, - наконец заговорил Пилигрим после продолжительной паузы. После он авторитетно заметил: - Любой звук имеет источник.
Пластины на левом запястье осторожно выскребли: Ткч-цссс.
- Эти провалы - что именно они собой представляют?
С одной стороны, следовало осмотреть их самостоятельно. С другой стороны, это уже сделали несколько специально отобранных прозелитов. Как можно понять происходящее, не понимая природу Высших? Не понимая природу Ирреалиса. Высшие ничего не предпринимают. Не могут или не хотят?